После изнуряющего марша через мои собственные завалы мы оказались на площадке чуть ниже первого форта, там, где остался Скорп. И дела с ним оказались гораздо лучше, чем я смел надеяться. Теперь я и впрямь готов был рискнуть. Оставалось только догадываться, почему голема не уничтожили, а… Сделали калекой? Да, верное описание: он потерял все лапы, хвост, тело было испещрено трещинами, но сердце голема оставалось в полной сохранности и в нём до сих пор сохранялись крохи маны, а значит он по-прежнему существовал, а не превратился в безмолвный камень. Скорее всего так вышло, потому что командовало его уничтожением разумное существо. Как бы он ни бахвалился перед смертью, но все эти «улучшения» не могли заменить простых человеческих радостей. А потому сам зелонец, запертый в теле чудовищной химеры, выместил свою злобу и ненависть на том, кто попался ему на пути и в чём-то был похож на него. Заставил подчинённых некроголемов изуродовать Скорпа, но не дал убить.

Он дорого заплатил за эту прихоть: на площадке валялись десятки уничтоженных костяных пехотинцев, что тоже облегчило мне работу. Я коротко сообщил Ларигу:

— Привал.

— Здесь? — командир давильщиков обвёл рукой побоище. — Почему тогда не десять минут назад в форте?

Безразлично ответил, не собираясь вступать в спор:

— Можете пройти дальше по тропе, она достаточно расширяется для этого.

Мысль-приказ и Гвардеец начинает стаскивать химер к Скорпу. В моих руках уже лежал собранный в единое целое посох. Пусть, как и всегда, я оказался не готов к такой ситуации, но импровизировать у меня тоже получается неплохо. Особенно если посвятить импровизации всю ночь.

Голоса раздались одновременно:

— Ты что задумал, маг?

— Ты уверен в том, что это хорошая мысль?

Я даже не повернулся, отвечая давильщикам:

— Моя имя Аор. Уверен.

Посох. Средоточие. Концентрация. Орб сорвался в полёт, оставляя после себя лёгкий голубоватый след — побочный эффект от несбалансированной схемы Печати. Ритуал, с помощью которого Скорп и создавался, изменённый под то, что я вижу перед собой. Нет образца, но есть ещё рабочий голем. Нет материалов для создания уничтоженных каменных лап, но есть кость, много кости. Крошки артефактных материалов, от разрушенных песходов тоже будут найдены под снегом. Покорёженные клинки клешней ещё послужат моему созданию. Слабые места ритуала, недостаток времени, знаний и умений — всё это я компенсирую своей жизнью.

Из-за этого костяные солдаты Зелона особенно хорошо пойдут в дело. Ведь когда-то и они были созданы в до тошноты похожем ритуале. Это одна из причин непопулярности создания големов на жизни в ортодоксальной школе големостроения, та, о которой обычно молчат. Но есть и разница. Как и всегда.

Я — маг Земли, вдохну в мёртвый камень немного СВОЕЙ жизни. А зелонский маг Эфира высосет всё, что есть у простого человека, брошенного в рунный круг, чтобы слепить из сотен костей и ЧУЖОЙ жизни вот таких костяных некроголемов.

Самое тошнотворное, что несчастный сам придёт на ритуал по первому приказу и с улыбкой, как приходили на них его предки сотни лет. Да и сложно ожидать иного, если эфирные заклинания послушания накладываются ещё в детстве. Зелон — истинное отражение миров Тёмных Демиургов. Да рассыпятся они однажды прахом!

Орб закончив работу, вернулся ко мне. В снегу появились прорезанные до камня площадки два круга с рунными цепочками. В одном стоял я. В другом лежал Скорп, еле теплящийся огоньком маны и жизни в сердце. Что ж, пора приступать. Я опрокинул в себя первый из позаимствованных в запасах отряда пузырёк. Не зелье Мечников для последнего боя, но штука забористая, она гарантировала, что я не свалюсь с ног после ритуала.

Половину маны Гвардейца, половину из своего резерва и один запас из Орба — в дело! Круги полыхнули, теряя крохи маны на световые эффекты, а Скорпа погребло под наползшими на него костяными телами. Я щедро отмерил и плеснул собственной жизнью, опираясь на посох и борясь со слабеющими коленями. Груда костей потекла, обретая форму, шевельнулась. А я криво ухмылялся, оглядывая обновлённого Скорпа: каменное тело покрылось костяными наростами, такие же лапы подняли его в воздух, неровные и бугристые клешни грозили блеском металла, проросшего когтями через кость.

Я повернулся, глядя поверх скал на лежащую у горизонта землю Зелона. Ждите. Я иду.

Глава 25

Передо мной снова лежала земля Зелона, но в этот раз я был здесь не для того, чтобы что-то обещать и на что-то надеяться. Нет. Довольно пустословия — я пришёл действовать! Кое-что об укладе жизни врагов было известно из мемуаров Первой и Второй Зелонских войн, когда их отбрасывали за границу. Да и без того, Пеленор знавал офицеров, подобных легату Тонману, что откладывали в сторону желание Создательницы и на появление химер или некроголемов отвечали рейдом по ближнему заграничью.

Мне было известно, что с этой стороны поле камней несколько меньше и не такое пологое: Повелитель Зелона сумел ослабить удар. Впереди простирались два десятка километров безжизненных низких холмов, чьи склоны были усыпаны булыжниками всевозможных размеров, и торчащих тут и там скал. А вот затем располагалась цепь из нескольких мелких укреплений, обычно полных всевозможных созданий безумных магов Зелона. Сейчас, думаю, они были пусты и безжизненны. В обоих смыслах — там, верно, не осталось даже некроголема. Да и напасть на них означает лишь впустую растратить свою жизнь и не суметь отомстить: задача этих укреплений, как и Пеленора — сдержать первый порыв, предупредить, связать сражением или ударить в спину, оттянув на себя силы врага. Нет. То, что нас так мало — даже хорошо. Хорошо и то, что таких безумцев, как я — единицы в столетие. Нас просто не ждут.

Моя цель — проникнуть глубже. Туда, где их города, фермы химер и мастерские некроголемов. Один такой городок точно известен. Может он ближайший или вовсе единственный в приграничье. Неважно. Пока неважно. Раз их новые химеры достаточно разумны, то, думаю, я сумею добыть знания, куда идти дальше. Да и сами жители, как бы ни были опутаны вязью приказов, должны суметь хотя бы ткнуть пальцем в нужную сторону. Только… Я оглянулся. После этого нужно будет расстаться. К тому времени парням уже стоит начать думать о том, чтобы найти укрытие и переждать бегство остатков зелонцев. Уж маги-то точно не станут бесполезно умирать у стен Пеленора, на это есть созданное войско.

— Чисто, — сообщил я офицерам и шагнул на землю Зелона, отпечатывая на свежем снегу солдатский сапог.

Первый шаг ничем не отличается от тысячного. Разве только усталостью, что словно налипла на подошвы. Я споткнулся. В очередной раз. И оказался подхваченным под локоть Ларигом.

— Привал?

Я молча покачал головой, сберегая дыхание. Пожалуй, хватит упрямиться, пора вернуться на моего «коня». Мысль-приказ и Скорп оказался рядом, подставляя спину. Думая о его восстановлении, я уже понимал, как рискую. Пожалуй, не окажись его сердце целым, то и вовсе не взялся бы, памятуя, как дорого мне обошлось его создание. Но уж начав, я подстраховался. И не зря: изогнутые костяные пластины, сформировав что-то вроде ложа, позволили лёжа провести весь путь от разрушенного форта. И пусть восстановить удалось лишь три песхода голема, но его судорожное ковыляние было гораздо лучше попыток заставить идти подгибающиеся ноги. Так я хотя бы мог набираться сил. Ещё один приём двойного зелья новобранцев, поспать часа четыре и я снова буду полон сил. Ну, почти: всё-таки в песках отдохнуть не удалось, не оставлять же было разведку по старинке на передовую группу? Или на Кавира с артефактом? Да, там такое же, по сути, заклинание Сети, но своим трём вариантам я доверяю больше. Как и самому себе: Воздух не его стихия и такой чувствительности, как у меня, с этим заклинанием у него нет. Полуслепой.

Однако усталость, словно свинец заполняющая всё тело, оказалась сильнее. Всё-таки, эта тысяча шагов по земле Зелона была лишней, пусть и приятной: покачиваясь на мерно идущем Скорпе, я начал засыпать. Сначала злился и пытался бодриться, оглядываться по сторонам, но, клюнув носом в очередной раз и едва не свалившись, сдался. Проваливался в тяжёлое забытьё на несколько минут, вскидывался и активировал Сети, проверял округу и снова закрывал глаза. Мир превратился в набор однообразных картинок неба и призрачных теней, пронизанных трепещущими серебряными нитями, лишь солнце с каждой новой проверкой клонилось всё ниже.